До принятия христианства (в первой половине 18 в.) чуваши были язычниками и у них были языческие имена (Тумаш, Шора, Эбрим, Ювака и др.). Они были включены в «Алфавитный список древних исторических инородческих имен, преимущественно встречающихся в исторических и юридических актах и служащих к объяснению названий населенных местностей Казанской губернии» Н.И. Золотницкого (с уточнениями И.А. Износкова) и в список «Чувашские языческие имена» В.К. Магницкого. Оба документа не претендуют на полноту.
И.А. Износков отмечает, что в списке некрещеных чувашей Цивильского уезда встречаются имена с русскими прозвищами (Ильган Абрамов, Мигадюк Никифоров и пр.), и предполагает, что или отцы инородцев были крещеные, или же влияние русских было когда-то так велико, что у инородцев-язычников преобладали русские имена. В списке имен чувашей, Чебоксарского уезда в частности, встречаются имена, напоминающие собачьи клички (Моська, Борзой, Кутька и пр.). Это объясняется обычаем чувашей давать людские имена в тех только случаях, когда дети остаются в живых, но если в семье умирали подряд два ребенка, то третьему вместо имени давали кличку собаки в надежде, что он останется живым. Интересно, что этот обычай живет у чувашей и в наше время: чувашская молодая женщина по паспорту «Татьяна», но в быту зовется Ласткой (Ласточка).
У чувашских крестьян как и у русских в этот период фамилий не было, функцию таковых выполняли прозвища и отчества, образованные от личных имен отца через притяжательные прилагательные (ответ на вопрос «чей?»). В 1918-1921 гг. некоторые уличные прозвища людей (Упа (Медведь), Юман (Дуб), Мулкач (Заяц) и др.) были узаконены и стали родовыми фамилиями (Медведев, Юманов или Дубов, Мулкачев или Зайцев). Свободная перемена фамилий, появление новых фамилий из бывших прозвищ привели к тому, что нередко члены одной семьи имели разные фамилии. По этой причине в начале 1922 г. свободная перемена фамилий и прозвищ была прекращена.
27 декабря 1932 г. было подписано Постановление № 57/1917 «Об установлении единой паспортной системы по Союзу СССР и обязательной прописки паспортов», согласно которому паспорт становился единственным документом «удостоверяющим личность владельца», в т. ч. его фамилию, имя, отчество. Паспорта образца 1932 г. получали жители городов и рабочих поселков, колхозникам стали выдавать паспорта после 1974 г.
Ухтериков< Ухтерка < Ухтер< ух (тюрк. ак "белый, чистый") + -тюк. + суф. тер. Насчет "ух", произошедшего от "ак" - вероятно (взято с сайта, на который ссылался ned)
Падериков< Падерик <Байтирек (см. дер. Байдеряково) от бай + тирек- "тополь" (возможны различные произношения этого тюркского имени) - Байдеряк, Падирек и т.п.
друзья из чувашии.помогите у меня фамилия албуткина,говорят,что это чувашкие корни,может кто-нибудь знает происхождение слова албут (я думаю-это основа фамилии) всем спасибо
От улпут - человек, собирающий (на праве откупа) алпан - налог. Впоследствии стало означать просто богатого человека.
Добавлено (10.11.2010, 16:47) --------------------------------------------- Кстати, у монголов, напротив, албату (от алба(н) - налог) - это податное население. Но это лишь игра семантики. Наши - улпуты - это точно сборщики.
Я люблю свою нацию, но это же смешно: "Чуваши никогда не были язычниками" Именно поэтому, наверное, они и до сей поры крещенные бегают порчи снимать и ерунду прочую!
Дата: Понедельник, 14.02.2011, 20:22 | Сообщение # 8
Группа: Гости
Теперь все бегают к колдунам - много их стало: бизнес такой...Свобода настала... Что говорить, если столько священников расстреляно..." Здесь русский дух - здесь Русью пахнет..." - была Златоглавая Русь, столько церквей уничтожено, столько храмов...Ради чего - кому мешало христианское?
Крепостных звали :"Заяц", "Волк" и т.д. Оттуда :"Зайцевы, Волковы..." или кузнец - Кузнецовы...Пётр (камень) - Петер... петер - пусть кидает.. Питер - Петербург...(питер - запри). Ласточка (Чекесь), Шнкрч - это вторые имена, их спасли - успели вытащить из воды... Есть д. Бурдасы - в детстве говорили : "тысячелетняя..." В Хазарии царя-еврея охраняли смелые бурдасы... Возможно, и имена хазарские, оттого казались странными...Евреи-кавары уехали в Венгрию...Кавар -уголёк тлеющий...Тау(ТАВ) - это буква их алфавита: ТАВар -ТОВар...ТОВарищ...ТОВАР ись?- Сделаем дело? Грудничку говорят:"ЭМ!" Русское слово - ем... Имя: ЕМЕЛЯ.... ЭМель - лекарство, ят -имя, яд - наркомош (НАРКОМания)...ядро -ятра (в имени)...МАКсмь (смь-шерсть), ДАНил (Тан -поровну иль) ...ЯШка (яш- молодой)
Тюмень...Самара (самаритяне?) р. КАМА...Кама сутре? -Кому продал(а)? Шут- клоун, шут - счёт...Шум (шума-двигаться)...ШУМАхер...Хрь-девушка...Херсон -возможно, в Крыму действительно жили АМАзонки... Есть р. Тере(Вышивка) в Бразилии, Перу звучит,как Пору...Энень -верь...А в Индии священные коровы (ЭНЕ)...Арканзас -Аркан, сас! .....Канары -Канар-и? Столько созвучного...Мир - радуга национальностей и мелодий...
Човаш ячесем хойне евер пите илемле пулно. Хале те паллах ялсенче, Чакак, Карош, Кертлек, Упа, Тиле, Куян тата ыттисем те пур. Анчах выросла хушаматсем илсен, пер енчен пирен човаш халохе нумайрах хойен петемлехне щухатно. Грузинсен хушамачесем дзе пе тата ия па вещленещще, Тутарсем.пушкортсем хойсене мусульман ячесемпе пелещще. Пирен те ахортнех ерипен улшонмалла, щук выроссене хирещлесе мар, кам улоштарас тет щавсем кона. Теслехрен Щын тымар хушма пулать пуль. Скандинавсен Сон тымар, арабсен син тымар пур. Пирен хаморон Щын тымар пур. Теслехрен Николай Иванович Петровщынни. (Петровщын). Паллах падежсем торох вырос челхинче улшонмасть. Галина Васильевна Сидороващынни. Паллах урохла тымарсем пулма пултарать, ку пире пущтарочче. Хош чухне эпир кам човаш пулнине те пелместпер. Эдемми тесен те пырать. Николай Иванович Петровэдемми. Галина Васильевна Сидороваэдемми. Паллах Атнер Хузанкай пек ятсем щюлле илтенещще. Елиса Ивановна Ивановна, Улатимер, Сантимер тата ыттисем те.
Добавлено (03.03.2011, 21:01) --------------------------------------------- чонах та пирен авалхи тен Сара туштрапа щыхонно. Щавонпа мусульмансем те теп товайман пирен тене. Христиан тене те пире питех хирещ пулман, човашсем меншен тер Хаяр Иван пулсан та хойсен йоли-йеркисене, тенне тытса пыращще. Христиан тенепе хутош пулсан та хамор ача-почасене хаморон йола-йеркесене парса ховармалла. Православи чиркеве онланмалла, пирен йола-йеркисене хирещ пулмалла мар. Пирен йола-йеркесем щолкущ пек тапса точчор.
Пиво имеет многотысячелетнюю историю. Первые упоминания о нем относятся к 7000 г. до н. э. Рецепты такого напитка были высечены на камне, найденном в Двуречье - районе проживания шумеров (одного из древних народов, населявших Месопотамию) - на территории между реками Тигр и Евфрат. В 1935 году американскими археологами были найдены в Месопотамии глиняные дощечки, которым по крайней мере 6 тыс. лет. На них изображены два человека в процессе работы у пивоваренного котла. У шумеров была даже поговорка: "Не знать пива - не знать радости". Известный немецкий археолог Е. Хубер писал в своей "Истории Месопотамии" : "Я нашёл убедительную клинопись в храмовом инвентаре третьего тысячелетия до нашей эры. Там содержались прелюбопытные рецепты изготовления шумерского пива." Хуберу удалось установить не менее 15 сортов пива. Он смог составить из разрозненных изображений 23 сцены, довольно полно показывающие процесс приготовления пива. Процесс пивоварения был примерно таким же, как в наши дни. Из солода вырабатывался пивной хлеб, баппир, который потом крошили, опускали в бочку, заливали водой и квасили. Полученную массу процеживали и приправляли. Пилось пиво через специальные тростниковые трубочки, чтобы нерастворившиеся плевел и зёрна не попадали в пищевод пьющего. Древние народы, населявшие Месопотамию - шумеры, вавилоняне, ассирийцы - знали более 70 сортов пива, имевших разные названия в зависимости от вкуса, цвета и других свойств. Было сладкое пиво, которое якобы любили женщины, тёмное и светлое. Пили пиво с названием "хорошее", "очень хорошее" и с другими названиями.Наиболее распространённым в Месопотамии было тёмное пиво, довольно густое с осадком, умеренно игристое с небольшим содержанием алкоголя, запахом кисловатого солода и освежающим кисловатым вкусом. Сдобренное пряностями, пиво было более или менее горьким, в зависимости от использованных трав. У шумеров была покровительница пивоварения Нинкаси, что в переводе означает:"Ты, которая так щедро напоила меня". Ей посвящён "Гимн Нинкаси"- древняя поэма, датируемая 1800 г. до н.э. Пиво пили простой народ и знать. Оно подносилось богам, служило предметом торговли и в качестве уплаты натурой. Шумеры освобождали пивоваров от военной службы. В ассирийской и вавилонской империях роль солодарей и пивоваров значительно возросла. Так же, как другие ремесленники, они объединялись в цехи и имели различные обязанности по отношению к богам. В Вавилоне, возникшем на территории шумерской цивилизации, правила изготовления и продажи пива отражены в знаменитом своде законов царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.), являющемся наиболее значительным юридическим памятником Др. Востока. "Судебник Хаммурапи" - большой каменный столб с высеченными надписями, найденный на месте древнего города Сузы (хранится в Лувре), предусматривал. в частности, суровые наказания пивоварам, разбавлявшим пиво водой. Виновным предоставлялась право выбора: либо быть утопленным в бочке с испорченным пивом, либо пить его, пока не упадут замертво. Строго карались спекуляция и фальсификация. Например, если пивоварка или кабачники нарушали нормы назначения цен, их штрафовали или топили в реке(в Вавилоне пиво варили женщины). Прославилась в Вавилоне женщина-пивовар Кубаба, которая основала город Киш, где вдоволь варили пива. Задушевно пел о пиве неизвестный поэт эпохи царя Шу- Суэна, третьей династии Ура: "Пусть станет око бочки нашим оком, пусть станет сердце бочки нашим сердцем!". К 722-705 гг. до н. э. относится изображение во дворце ассирийского царя Саргона 2 в Дур-Шаррукин, нынешнем Хорсабаде в 20 км севернее города Мосул в Ираке. Объединение пивоваров в союз подтверждается и в более позднее время, в царствование царя Небукаднезара (605-562 гг. до н.э.). Пивовары поклонялись богу Ану, но молитвы возносили к высшему покровителю, богу Марцуку. Из древнего Египта сведений о пиве дошло меньше. Чешский исследователь профессор Грозный обнаружил в Египте памятники, указывающие, что пиво там варили уже в 2800 году до н.э. Настенная живопись, относящаяся к 2600-2190 гг. до н.э., показывает процесс приготовления пива. Древние египтяне знали немало сортов пива, начиная от обычного ячменного, тёмного, светлого мягкой консистенции, светлого с тончайшим ароматом и обычного пива из смеси разных видов солода и кончая пивом, для приготовления которого использовался пшеничный солод. Популярное выражение "пиво - жидкий хлеб" знали уже в Древнем Египте и Вавилоне. Выпечка хлеба и пивоварение в Египте осуществлялись по одной концессии, поскольку пиво варили тогда из солодовенного хлеба, поджаренного или подсушенного на солнце. Пиво в Египте было главным образом напитком бедняков и средних слоёв населения. Пиво, лук и хлеб - основная еда древних египтян. А дневная норма строителя пирамид состояла из трёх буханок хлеба, трёх жбанов пива и нескольких пучков чеснока и лука. Египтяне полагали, что навыки пивоварения передал людям бог урожая и подземного мира Осирис. Пиво в Древнем Египте называлось пелузийским напитком, по имени города Пелузий в устье Нила, главного тогдашнего центра пивоварения, где варилось лучшее пиво. Группа британских археологов во время раскопок в Тель-эль-Амарне - древней египетской столице, обнаружила остатки пивоварни, принадлежавшей храму Солнца, построенному царицей Нефертити. Было обнаружено и настенное панно с изображением Нефертити, наливающей пиво через нечто, похожее на ситечко, чтобы очистить напиток от примесей. Сама Нефертити была незаурядным мастером приготовления ячменного напитка. Со времени фараона Рамзеса II (Великого) пиво становится самым любимым напитком в Египте и Средиземноморье. Из поучения Аниго узнаём, как встречали матери своих детей-студентов: "Потом ты пошёл в школу, а когда научился грамоте, я каждый день ждала тебя дома с пивом и хлебом". В гробницы фараонов обязательно ставили сосуды с пивом. Вместе с тем на чрезмерное употребление пива уже тогда смотрели неодобрительно. Не случайно на одной из каменных плит было высечено наставление: "Не погуби себя, когда сидишь в пивной, не теряй разума и не забывай своих клятв..." Народы Древнего Шумера и Египта определённо не были единственными, кто умел варить пиво, но они передавали искусство приготовления пива другим народам, и только они сохранили свидетельства о пивоварении, приготовлении солода, торговле пивом, так как эти народы имели письменность. Канадские археологи, раскапывая холм Годин-тепе на западе Ирана, нашли осколки глиняного сосуда, в котором варили пиво, о чём говорит осадок на дне, состоящий из оксалата кальция, который выпадает и при приготовлении современного пива. На дне сосуда нанесена сетка из глубоких царапин, чтобы выпадающий осадок задерживался в них при розливе напитка. Сосуд был изготовлен примерно в 3500 году до Рождества Христова. Редкая находка ожидала археологов и на одном из островов архипелага Новые Гибриды. В глиняном сосуде, возраст которого около 4 тыс. лет, оказалась хорошо сохранившаяся жидкость. Лабораторные анализы показали, что она представляет аналог пива, приготовленного из ячменя, овса, мёда и папоротника. В Китае также занимались пивоварением несколько тысяч лет назад, используя в качестве исходного сырья рис. От египтян пивоварение пришло в Эфиопию, Грецию, в Персию, на Кавказ. Древнегреческие поэт Архилох, писатели Эсхил и Софокл говорят о "ячменном вине". Готовили ячменный напиток и в Урартском царстве, существовавшем в 9-7 вв. до н.э. на территории Армении. При раскопках были найдены специальные сосуды для приготовления и хранения пива. По свидетельству древнегреческого историка Ксенофонта (430-125 гг. до н. э.) в труде "Анабасис" там <хранилось ячменное вино в огромных карасах-кувшинах. В уровень с краями сосудов в вине плавал ячмень, и в него был воткнут тростник больших и маленьких размеров... Кто хотел пить, должен был взять этот тростник в рот и тянуть через него вино. Напиток был терпкий и приятный на вкус.>. Древнегреческий историк Геродот(484-425 гг. до н.э.), как и египтяне приписывает изобретение пива богу Осирису, называя пиво ячменным вином. Древнегреческий учёный и мореплаватель Пифей (4 в. до н. э.) отмечал опыт скифских племён в приготовлении пива. Налог на пиво, введенный при царской династии Птолемеев (305-30 гг. до н. э.) играл значительную роль в экономике страны. В Риме пиво употреблялось во время праздников в честь богини земледелия и плодородия Цереры. Отсюда название пива Церес. Фракийцы и иллирийцы употребляли от Адриатики до Чёрного моря светлое ячменное пиво как народное питьё, о чём неоднократно упоминается в Библии. К 1 веку н. э. в Европе изобрели по крайней мере, 195 сортов ячменного напитка. До использования хмеля для придания пиву горечи и улучшения куса применяли разные травы и пряности. Греческий учёный Диоскорид писал об употреблении ирландцами curmi - сбраживаемого напитка из соложённого ячменя с травяными добавками. Заменой хмелю служили цветки вереска, верхушки ракитника, полынь, ягоды лавра и плюща и другие. Травяные добавки использовались и позже наряду с хмелем. Использование хмеля в пивоварении распространялось в периоды переселения народов. Существует предположение, что хмель впервые стали использовать восточные финны и татарские племена. В раннем Средневековье, в 7 в. н.э. хмель в пиво стали добавлять в Нидерландах и Северной Франции. В 9 веке при Людовике Благочестивом славилось хмелевое пиво монашеских орденов Бенедиктинцев, Францисканцев и Августинцев. В начале 10 в. город получил от Генриха I герб с веткой хмеля. Германцы развернули пивоварение наряду с земледелием. В средние века застрельщиками пивоварения в Европе были монахи, особенно в Германии, Франции, Бельгии. Не отставали от них и буддийские монахи на Востоке. Для монастырской знати варилось крепкое пиво, а для <обыкновенной братии> - послабее. Важнейшим центром пивоварения стала Фландрия, где возникла легенда о короле Гамбринусе - которого пивовары считали своим покровителем. По германской легенде сказочный король Гамбринус является изобретателем пива. Уже в 1282г. пиво, изготовляемое на острове Сааремаа, находит письменную похвалу местного епископа. С расцветом средневековых городов, особенно Таллинна, как члена Ганзейского союза, играющего важнейшую роль в транзитной торговле между востоком и западом, пивоварение принимает всё более крупные размеры с 14 в. В целях упорядочения производства пива и стабилизации его качества, магистрат Таллинна своим распоряжением от 1360 года разрешает варить пиво для продажи только профессиональным пивоварам. Основался цех разносчиков пива, в обязанности которых входило снабжать все корчмы города, гильдии и цеха пивом, контролировать чистоту бочек, полноту налива. В дополнение к зарплате каменщикам, столярам и др. работникам ежедневно выдавали пиво. В Эстонии с давних времён использовали деревянные пивные кружки, жбаны и ковши. Предпочтение отдавалось кружкам из можжевельника и из ели. Кружка и ручка вырезались из берёзы, стягивались кружки прутьями черёмухи и крушины. В 1478 г. папа Сикст 6 предоставил городу Риге право взимать пошлины с пива и обращать собранные суммы на пользу города. К 1562 году относятся упоминания о пивоварении в Пярну, когда в инвентаризационную книгу орденского замка были вписаны 3 пивоваренных котла и казано количество солода и хмеля. В следующем году была сделана запись о фогтском и прислугском пиве, первое из которых было крепким, а второе слабым. В Америке пиво было известно задолго до Колумба, которого индейцы угощали напитком из маиса, по вкусу напоминающим пиво. В Лондоне находится древнейший (4 в. н.э.) и единственный в своём роде пивной памятник - камень с выбитым на нём рецептом приготовления пива для королевы. Первое упоминание о пиве у славян относится к 448 году, но особенно широко распространилось пивоварение в 9 веке в Новгородских землях Руси. 1082 год считается годом начала пивоварения в Чехии. Первый пивоваренный завод был основан в 1341 г. в Домажлице. Центральная Европа внесла важный вклад в развитие традиций пивного производства. В 1516 г. в Германии был принят закон о чистоте пива: пиво следовало варить только из солода, хмеля и воды. Требования к качеству воды были особенно строгими. Она должна была быть вкусной и экологически чистой. Пиво, соответствующее этим нормам, в большинстве стран Европы считается классическим. Но в 20 веке некоторые пивовары пустились во всевозможные эксперименты. Хмель и вода по-прежнему присутствуют в составе пива, но вместо солода иногда используют непроросшие ячмень и пшеницу, к солоду примешивают рис и другие вещества, влияющие на вкус пива, появились фруктовые сорта пива Покровительница пивоварения : НинКАСИ.....каси - в окончаниях наших деревень : ЧршКАСИ, ВрманКАСИ.. Сын НинКАСИ - СИРАШ..........ЫРАШ - рожь.......СИР - оберегай (ТоРА сир!..ТоРА сиртр!) ХамУРАПИ.....чув.Урапи -телега, колесница ....ура-нога......УРАП-и? -Злюсь?....Урпа-ячмень.....урапа -ногой...урапа -колесо, телега
Добавлено (10.11.2011, 15:32) --------------------------------------------- .<< В Вавилоне, возникшем на территории шумерской цивилизации, правила изготовления и продажи пива отражены в знаменитом своде законов царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.), являющемся наиболее значительным юридическим памятником Др. Востока. "Судебник Хаммурапи" - большой каменный столб с высеченными надписями, найденный на месте древнего города Сузы (хранится в Лувре), предусматривал. в частности, суровые наказания пивоварам, >> "Судебник Хаммурапи" - большой каменный столб ....Не оттуда ли сохранился у народа обычай ставить столбы? Восточные славяне варили пиво, как и дравиды(кельты), из проса... Вир крпи...Песня: " Сьерем псса вир акрам...вир акрам.."
Добавлено (10.11.2011, 16:11) --------------------------------------------- БАППИР....Оттуда русс. слово - ПИР? на весь мир...чув. ПИР - ткань (сукно? )
Названия : Хорошее - " АВАН".....Авн - ток...АВНсинче - на току (молотят рожь, ячмень..)...Авн! -сгибайся! Очень хорошее - ПИТЬ аван! Надо выпускать Чувашии тоже с такими названиями : << АВАН ! >> ........ << ПИТЬ АВАН ! >> чув. ПИТЬ = лицо чув.Пить = очень (2.Сере - очень) СЕРЕДА(среда) - чув. средь -сцеживает СРЕДЬ...СЕРЕДИНА
Греков Б. "Нельзя особо не подчеркнуть и торговли рабами, которые большими партиями проходили через рынки Булгара и Итиля в Иран, Среднюю Азию и другие восточные, страны. Среди рабов мы видим славян, русов, булгар, буртасов, печенегов и пленников из других оседлых и кочевых народов Восточной Европы. Почти все арабские географы говорят в своих трудах о том, что большое вместо занимает торговли рабами по волжскому пути. Арабский географ Ибн-Русте (X в.) 3 и персидский Гардизи (XI в.) 1 рассказывают, что живущие в Поволжье пароды охотятся друг на друга, захватывают врагов в плен и продают в рабство на указанных рынках, где главными покупателями являются восточные работорговцы. В половецкий период торговля из Булгара волжским путем продолжалась, причем у нас есть все основания утверждать, что самый характер торговли, включая сюда и ее объекты, вовсе не изменился. Изменились только центры этой торговли. 1 В. В. Бартольд. Туркестан в эпоху монгольского нашествия, т. II, стр. 295. 2 Al-Andalusi al-Garnati; изд. Ferrand, Paris, 1925, стр. 118. 3 ВСА, т. VII, стр. 145-146. После разгрома Итиля (в устье Волги) место последнего занял Саксин, о котором, к сожалению, в источниках мало сведений. В специальной литературе до сих пор нет единодушного мнения о его местоположении. Думается, справедлива та точка зрения (Вестберг, Бартольд),2 которая считает, что Саксин находился вблизи устья Волги, т. е. где-то недалеко от современной Астрахани, невидимому на месте старого Итиля. Быть может, наиболее важное свидетельство о Саксине находится у арабского путешественника ал-Андалузи-ал-Гарнати, который в начале XII в. проехал Поволжье от устья и до Болгар. В Поволжье он прожил несколько лет, в силу чего его сведения приобретают ценность свидетельских показаний. К ожалению, зная хорошо Саксин, он в своих заметках лишь ограничивается замечаниями, что жил в нем, встречался с такими-то людьми, но совсем не описывает Саксина, хотя и упоминает о его мечетях, рынках и постройках.3 1 Гардизи, персидский текст и перевод отрывка о кочевниках (В. В. Бартольд. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893-1894 гг., стр. 120). 2 В. В. Бартольд. Очерк истории Туркменского народа. Отдельный оттиск из "Туркмении", т. I, стр. 38-39. - Вестберг, ИАН, 1899, стр. 291. 3 Al-Andalusi al-Garnati, 1925, стр. 116. 4 Закария Казвини, изд. Вюстенфельда, т. II, стр. 402.- Л. В. Бартольд. Очерк истории Туркменского народа, стр. 39. С именем того же ал-Андалузи-ал-Гарнати связывается и сведение о том, что в самом Саксине большинство населения принадлежит к гузам. Речь идет о сорока родах гузов, т. е. туркмен.4 Если Саксин в половецкий период стремился в торговом отношении играть роль хазарского Итиля и являлся крупным рынком юго-востока Европы, то на северо-востоке, как и в предшествующий период, торговля была в руках Булгара, значительно выросшего по сравнению с тем, каким он был в X в. Насколько богат был город Булгар и булгарский князь, как далеко на Восток шли его торговые связи, видно из следующего факта. Но словам автора "Тарих-и Бейхак", булгарский эмир Абу Исхак Ибрахим, сын Мухаммеда, сына Балтавара, в 415 г. х. (== 1024-1025) послал большие деньги на постройку пятничных мечетей в городах Себзаваре и Хос-роуджирде, а также большие подарки падишаху Хорасана.1 Судя по летописи им данным, Булгар был большой город, развалины которого находите.)! рядом с селом Болгары-Успен-ское да Нодго, Татарской АССР. Ипатьевская летопись, описывая поход Нсеполода Георгиевича, князя суздальского, в 1182 г. на Булгар, гоиорит, что русские, оставив часть отряда на берегу, "сами же поидоша на конех в землю Болгарьскую к великому городу Серьбренных Болгар. Бол-гаре же видевшие множостпо Русских полков, не могоша стати, затворишася в городе; князи же молодей уохвотишася ехати к воротам биться".2 Из рассказа этого ясно, что Булгар - не только большой, но и окруженный стенами город. Упомянутый нами арабский путешественник начала XII и. к данным Ипатьевской летописи как бы добавляет следующие ценные сведения: "Он [Булгар] - город, выстроенный из соснового дерева, а стена его из дубового дерева, вокруг него (живут) турецкие племена, не сосчитать их".3 1 Абу-л Хасан Беихаки (Ибн-Фаидак). Тарих-и Бейхак. Тегеран, 1317 г. с. х., стр. 53. 2 Ипатьевская летопись, 1871, стр. 422-423. 3 Al-Anclalusi al-Garnati, стр. 236-237. Итак, Булгар - большой деревянный город, который, по-видимому, часто горел. В этом отношении характерен летописный рассказ о 6737 г. (1229), в котором говорится: "Бог сотвори отмщение вскоре над безбожными, загоре бо ся град их Великий [Болгар] и згоре его большая половина".1 О большой населенности и неприступности Булгара говорит и персидский историк завоеваний Чингис-хана, Джувейни, автор второй половины XIII в.2 Путь из Болгар на Саксин по Волге и дальше в Каспийское море (по словам арабского географа Якута, из Саксина морским путем ездили в XII-XIII вв. на Мангышлак 3) находился целиком в руках половцев, которые-подобно хазарам IX-X вв. собирали с торговых судов пошлины, доставлявшие половецким ханам, невидимому, огромные доходы. Есть известия, что в XII в. по Волге вплоть до кавказских берегов Каспийского моря ходили русские суда, причем не только торговые, но и военные. В. В. Бартольд в своей статье "Кавказ, Туркестан, Волга" (стр. 7) пишет: "В XII в. мусульмане на некоторое время лишились Дербента и даже некоторых областей к югу от него."
@..По словам академика В. В. Бартольда, “ассигновки, которые выдавались ими на отдаленные города, охотнее принимались, и деньги по ним легче было получить, чем по ассигновкам, которые выдавала государственная власть”. 49 Но вернемся к Хорезму. Уже тот факт, что Карпини, как выше сказано, встретил в 1246 г. русских и аланских 50 купцов, говорит, что в Ургенче сходились дороги из Китая и Монголии с одной стороны, Крыма, русских княжеств и Булгара — с другой. Почти все восточные историки и географы, говоря о половецкой степи, отмечают город, который в XII и начале XIII в. играл большую роль в торговых оборотах на путях из Восточной Европы в Среднюю Азию. Город этот Саксин. Однако он вполне разделяет судьбу современного ему русского города — Тмутаракани, ибо до сих пор никто из [72] ученых не может точно установить его местоположение. Правда, Вестберг считает, что Саксин соответствовал старому Итилю, возникнув на его месте. Однако с полной уверенностью утверждать этого нельзя. Единственное более или менее точное о нем сведение находится у Абу-Хамид-ибн-абд-ар-Рахим-ал-Гарнати (ум. 560 г. х.=1164 г. н. э.). 51 По его словам, Саксин — большой торговый город, лежит на Итиле (Волге), и его население состоит из сорока родов гузов. А по словам Ахмед-ат-Туси 52 (около 1173—1193 г.), Саксин часто страдает от нападения КИПЧАКов. В других источниках мы можем найти только сведения, указывающие на направление, где город мог находиться. Так, упоминаемый нами часто Ибн-ал-Асир, рассказывая о неудаче, которая постигла отряд ТАТАР в 1223 г. НА ГРАНИЦЕ ОБЛАСТИ БУЛГАР, говорит, что татары повернули в Среднюю Азию и прошли через Саксин. Арабский писатель Аз-Захеби (ум. 748=1348/49 г.) также упоминает о Саксине в рассказе о принятии ислама золото-ордынским ханом Берке. “В 40ковых годах (он) Берке из Саксина отправляется в БУХАРУ для посещения шейха Сейф-ад-дин-ал-Бахерзи”. 53 В том и другом известии дано только направление города. Есть упоминание о Саксине и в Лаврентьевской летописи: 54 “того же лета (6737=1229).......1229год Саксини и Половци възбегоша из низу к Болгаром перед Татары; и сторожеве Болгарьскый прибегоша бьени от татар близ реки, ей-же имя ЯИК”. Итак, местоположение Саксина точно не определено. Однако, несомненно, что в XII и начале XIII в., он, если и не занимал топографически место г. Итиля, что, впрочем, вполне возможно, то в торговом отношении стремился играть его роль, хотя этого достигнуть ему в полной мере не удалось. Одно безусловно: Саксин играл роль транзитного пункта в торговле, которая из Крыма, Руси и Булгар шла через половецкие степи в Хорезм, Среднюю Азию и Китай. В этой торговле большую роль играл и г. Булгар, о котором мы имеем такие богатые источники для X в. К сожалению для 2-ой половины XII и начала XIII в. у нас о нем мало сведений, но и то, что есть, дает картину достаточно выразительную. Является убедительным мнение академика [73] В. В. Бартольда, который, рассматривая рассказ Ибн-Хаукаля о походе Русов в 358=968/9, г. на хазар и Булгар, признал, что сведение Ибн-Хаукаля о разгроме г. Булгар неверны. 55 Город этот не переставал существовать и играть все время роль огромного рынка, где скупались и продавились большие запасы мехов. Для конца XII в. о Булгаре есть следующее место Ипатьевской летописи. Собрался Всеволод Гюрговичь, князь Суздальский, в 1182 г. в поход на г. Булгар. Оставив часть отряда на берегу, “сами же поидоша на конех в землю Болгарскую к великому городу Серебренных Болгар. Болгаре же, видевше множество Руских полков, не могоша стати, затворишася в городе; князи же молодей уохвотишася ехати к воротам биться”. Итак, по летописи, это большой, окруженный стенами город. В другой летописи 57 под годом 6737 = 1229 мы читаем: “того же лета убиша болгаре некоего хрисианина за православную виру в Великом городе их; бысть же сей иного языка, не рускаго, но христиан сын; имение же 6е много ему, и гостьбу деяше по землям, приде же по Волге в лодии во град Великий Болгарьский”. Кончается этот рассказ следующим местом: “Бог сотвори отмщение вскоре над безбожными, загоре бо ся град их Великай и згоре, его большая половина”. Оба эти отрывка очень интересны. Из первого мы видим, что Булгар посещался не только мусульманскими и русскими купцами, но и другими. В данном случае богатый купец, по имени Аврамий, который был в Булгаре убит, по всей вероятности был из АЛАН. Из второго отрывка мы узнаем, что в начале XIII в., незадолго до нашествия Батыя, БУЛГАР БЫЛ ДЕРЕВЯННЫМ ГОРОДОМ , раз при пожаре город мог на половину сразу сгореть. У персидского автора Джувейни, писавшего в XIII в., мы о Булгаре имеем следующие, касающиеся его завоевания ТАТАРАМИ в 1237 г., строки: “Сначала они (царевичи) силою и штурмом взяли г. Булгар, который известен был в мире недоступностью местности и большой населенностью”. 58 Только принимая во внимание силу и богатство булгарского государства, которое, по видимому [74], было независимо от половцев, можно объяснить ту неудачу, которую, согласно Ибн-ал-Асиру, 59 татары в 1223 г. потерпели у его границ. Подробно останавливаться на булгарской торговле не будем, ибо она общеизвестна. Теперь следует остановиться на водном пути из Черного и Азовского морей в Каспийское, а также на пути по Волге. Путь этот тот же, что я в X в. Однако он находится в полной зависимости от половцев. В период больших столкновений русских с половцами он, по всей вероятности, прерывался. Насколько он все-таки имел значение, видно из следующих слов академика В. В. Бартольда: “В XII в. мусульмане на некоторое время лишились Дербента @
Дата: Воскресенье, 27.11.2011, 06:21 | Сообщение # 14
Группа: Гости
Ашмарин Н. И. Мое жизнеописание Я родился в 1870 г. в г Ядрине Казанской губернии, в семье небогатых купцов1. Мой дед со стороны отца - крестьянина Владимирской губернии, из бывших крепостных, а мать - дочь государственного крестьянина из слободы Казачьей Курмышского уезда Симбирской губернии. Вскоре после моего появления на свет мои родители переехали на постоянное жительство в дом моей бабушки по матери в г. Курмыш, который я поэтому и считаю своей родиной.
Мой отец получил небольшое образование: он всего только окончил курс уездного училища, хотя то, чему его когда-то учили, помнил очень хорошо. Мать была с домашним образованием; немного училась даже музыке, – скорее так, из-за моды; читала русских «сочинителей», и у меня хранятся до сих пор несколько пожелтевших тетрадей со стихотворениями Некрасова, списанными ее рукою. По-видимому, отец давно хотел направить детей по другой дороге. Моего старшего брата, умершего в очень молодых летах, он отдал по окончании курса городского училища в Нижегородскую гимназию, в которую потом поступил и я.
Очень рано пробудился у меня интерес к изучению языков, сначала к чувашскому языку2. Причиною этому были встречи с чувашами, приезжавшими или приходившими в Курмыш из Засурья и столь резко выделявшимися всем своим обликом на общем фоне русского населения, среди которого я жил. Однако научить меня этому языку было некому, а о том, что на чувашском языке уже существовали печатные книги, я совсем не знал. Таким образом, неблагоприятные обстоятельства заставили меня на время забывать о чувашах. Интерес к их языку проснулся у меня вновь несколько позднее. Когда я стал готовиться в гимназию, мне пришлось взяться за французский язык. Преподавание велось по неизбежному (и в те времена, кажется, лучшему) учебнику Margot. Мой учитель, псаломщик Алипий Яковлевич (фамилии его не помню), произносил по-французски плохо; например, сведения о том, что во французском языке есть своеобразные носовые гласные, я почерпнул совершенно случайно, совсем из другого источника. Но тот же учитель заинтересовал меня французским языком. Он доказывал мне, что его старший брат, учившийся, кажется, в духовной академии, научился говорить по-французски, пока писал богословное сочинение, для которого он должен был пользоваться французскими источниками. Он же давал мне для чтения обширную французскую грамматику (если не ошибаюсь - Носова), в которой правила были написаны параллельными столбцами на двух языках. Эту грамматику я прочитал целиком, так же, как и хрестоматию, приложенную к учебнику Margot.
Благодаря этим самостоятельным занятиям французским языком, я и в последствии, будучи в гимназии, шел по этому предмету много лучше своих товарищей по классу, даже «первых учеников». К сожалению, дикая среда, окружавшая меня, вообще не благоприятствовала развитию моих интересов в области языкознания. Интересуясь древними языками, в особенности латинским, слабость к которому осталась у меня на всю жизнь, я, за все время учения в гимназии, не имел в руках ни одного ученого сочинения по этим языкам и ни одного комментария к древним авторам. Может быть, по этой причине я не отдался изучению классической древности, которая так легко могла бы очаровать своими вечными красотами начинающего филолога и совершенно отвлечь его от той отрасли языковедения, которую я избрал еще тринадцатилетним мальчиком, сидя на гимназической скамье.
Вспомнить снова о чувашском языке меня заставило одно чисто случайное обстоятельство. Мой старший брат Василий, учившийся в последних классах гимназии, как-то выписал из Казани «Фонетику чувашского языка» Добролюбова3 и Евангелие от Иоанна, изданное на чувашском языке Православным Миссионерским обществом. «Фонетика» заключала в себе разбор нескольких чувашских текстов, написанных русскими буквами, т. е. по той системе транскрипции, которою пользовался в своих сочинениях Н. И. Золотницкий и которая значительно искажала звуковой состав чувашских слов4. Грамматический материал, заключавшийся в книжке, был очень скуден, а объяснения языковых явлений страдали неточностью и неполностью. Совершенно новое строение языка сначала представляло для меня немалые трудности. Здесь я встретился с явлениями, аналогии которых я не находил в тех немногих языках, которые я изучил до тех пор. Несколько раз бросал я непонятную книжку и снова возвращался к ней с непобедимым желанием достигнуть намеченной цели. Разъяснить непонятное было некому, и приходилось ждать того времени, когда все, как я думал, выяснится само собою. Это время наступило не так скоро. Особенно трудно было истолковывать формы и строй евангельских текстов. К своему удивлению, я видел, что чувашская речь изображалась в Евангелии какими-то особыми буквами, в числе которых встречались непонятные мне знаки. Лишь несколько пет спустя, когда я уже читал без затруднений все изданное на чувашском языке, я узнал, что часть этих значков была заимствована составителями чувашской азбуки из сербского алфавита. На первых порах я предполагал, что перевод Евангелия был сделан на каком-то особом чувашском говоре, о котором ничего не говорит Н. И. Золотницкий, но потом, когда, живя дома на каникулах, я стал говорить с немногими забредавшими в город чувашами, я понял, что правописание Золотницкого неправильно, а своеобразная азбука миссионерских изданий передает чувашскую речь более точно.
Неимение чувашского словаря сильно мешало моим занятиям. Словарь Золотницкого я достал много позднее и совершенно случайно. Эта находка меня страшно обрадовала, так как создавала для меня возможность приобрести знание довольно большого количества чувашских слов. Правда, моя радость быстро сменилась разочарованием, когда я заметил, что многие чувашские слова изображены в словаре в искаженном виде, но миссионерские издания, которые я читал, а также живая чувашская речь, позволяли вносить соответствующие поправки в словарь и делали его недостатки менее чувствительными. Помню, что в первое время отдельные очерки по чувашской этнографии, составляющие приложение к словарю, казались мне верхом учености. Здесь я встречал сравнения чувашских слов со словами многих других языков и ссылки на различные ученые сочинения. Впоследствии я понял, что Золотницкий не обладал основательным знанием чувашского и восточных языков, что многие из его ссылок и сравнений не выдерживают даже поверхностной критики; тем не менее его сочинения принесли мне также и ту пользу, что отчасти познакомили меня с существующей литературой на восточных языках и заставили обратить внимание на наречие казанских татар, значение которого для изучения чувашского языка я мог вполне оценить лишь впоследствии, а также на черемисский, мордовский и вотский языки, имеющие немало точек соприкосновения с чувашским.
Почерпнув первые элементы казанско-татарского наречия из сравнительных сопоставлений Золотницкого, я стал читать издания, напечатанные в русской транскрипции Н. И. Ильминского для крещеных татар5. Одни из книг были мною приобретены у нижегородских букинистов, другие куплены в Казани. Чтение этих переводов принесло мне огромную пользу: оно обогатило мой запас татарских слов, познакомило с простою, неприкрашенною татарскою речью и научило правильному татарскому произношению, усвоить <которое> из существовавших тогда книг, напечатанных арабскою азбукою, было совершенно невозможно. Когда, впоследствии, я попал в Казань и стал изучать татарский язык более серьезно, как по книгам, так и на практике, то мне было нетрудно отличать в той пестрой смеси, которую представлял тогда татарский литературный язык, элемент народный от иноязычных заимствований, которых в нем было так много. Кроме того, сравнение языка кряшен и казанских татар-мусульман указало мне на существование отдельных татарских говоров, отличающихся между собою фонетикою, морфологией и лексическим составом, на что, кажется, не обратили никакого внимания казанские ориенталисты. Восточные языки, а именно: арабский, персидский и османский, я стал изучать самостоятельно, еще будучи в гимназии. Тогда же я изучал на практике наречие нижегородских мещеряков, на котором мог, с грехом пополам, вести несложный разговор. К сожалению, практические уроки этого языка, которые давал мне один грамотный мальчик, сын бедного старьевщика, продолжались недолго. Из предметов, которые я слушал в Лазаревском институте, куда я поступил по окончании гимназии, меня больше всего интересовал турецкий (османский) язык, как родственный чувашскому, изучению которого я уже тогда решил посвятить свои сипы. Меня интересовала не османская литература, специального курса которой в институте не читалось, а самый язык, преимущественно разговорная османская речь, которую я изучал по драматическим произведениям и османским переводам произведений французских романистов, которые я мог тогда достать. На первом курсе института мною была написана первая небольшая работа по чувашской этнографии («Очерк народной поэзии у чуваш»), которая была тогда же напечатана в «Этнографическом обозрении». Материалом для статьи послужили чувашские песни, собранные буинским чувашином-этнографом Иваном Николаевичем Юркиным и переданные мне для рассмотрения Московским обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии6. Чтение этого сборника раскрыло передо мной целый новый мир своеобразной поэзии, столь далекой по своей форме и содержанию от тех образцов народного творчества, которые я знал раньше. Вместе с тем эти же песни показали мне, насколько было недостаточно мое знание чувашского языка, так как оказывалось, что тем материалом, который я находил в печатных изданиях, далеко не исчерпывалось все морфологическое, синтаксическое и лексическое богатство чувашского языка.
Будучи на последнем курсе института, я стал собирать материалы для сочинения по фонетике и морфологии чувашского языка. Первоначальная рукопись моей чувашской грамматики была мною представлена покойному В. Ф. Миллеру, который указал мне на весьма существенные недостатки моей работы. Переработкой рукописи я занялся уже в Казани, где я поселился по окончании курса института в 1894 г. Здесь я получил возможность дополнить свою грамматику путем устных расспросов чуваш и чтения чувашских рукописей, доставленных мне покойным Федором Никифоровичем Никифоровым, тогда учителем школы при Казанской учительской семинарии, а потом и наставником той же саминарии7. Несмотря на сделанные исправления, грамматика вышла довольно хаотичной и с большими недостатками, так как у меня совершенно не было навыка к научной работе, а руководителя я не имел. Как бы то ни было, покойный профессор Казанского университета Н. Ф. Катанов, которому я передал на рассмотрение свой труд, сказал мне, что он находит небесполезным напечатать мою грамматику и поэтому будет ходатайствовать о напечатании ее в «Ученых записках»8. Таким образом, моей первой работе в области изучения чувашского языка очень посчастливилось. В письме к Н. Ф. Катанову покойный венгерский академик Б. Мункачи назвал эту работу, уже после ее напечатания, wichtig9 .
В. 1902 г. была напечатана моя работа «Болгары и чуваши», в которой я дал краткий обзор тех данных, которые могли бы осветить вопрос об отношениях чуваш к волжским и дунайским болгарам, и, между прочим, сделал попытку реставрации тех болгарских надписей, которые были приведены у Березина и других авторов и частью не были прочитаны, частью же, по моему мнению, были истолкованы неправильно10. Работа была встречена сочувственно в иностранной литературе, а член Венгерской Академии Б. Мункачи посвятил изложению ее содержания обширную статью, напечатанную им в журнале «Etnograpia». Продолжением этой работы является моя статья «Об одном мусульманском могильном камне на Арх < иерейской > даче в Казани», а также рецензия, написанная на статью финнолога И. Микколы, касающуюся «Именника болгарских ханов»11.
Еще в 1896 г. я начал собирание чувашского словаря. Для этой цели я сначала использовал весь тот материал, который заключался в существовавших тогда изданиях на чувашском языке и сочинениях о чувашах, а потом приступил к чтению чувашских рукописей, полученных мною от И. Я. Яковлева, Ф. Н. Никифорова и некоторых других лиц. Эти рукописи, заключавшие в себе довольно богатые материалы по народной словесности чуваш, собранные сельскими учителями, учениками Симбирской чувашской школы и некоторыми другими лицами, содержали в себе значительное количество слов и характерных выражений, которые и были мною взяты в словарь. Кроме того, я собирал как словарный, так и вообще фольклористический материал лично: в Белебеевском уезде Уфимской губернии, в селе Тюрлеме Чебоксарского уезда, в Шибачеве, Верхних и Березовых Олгашах, Большом и Малом Карачкине Козьмодемьянского уезда, в Торханах, Мыслеце, Чертаганах Курмышского уезда и некоторых других местах. Довольно большое собрание чувашских слов и выражений доставили мне Петр Васильевич Васильев, К. С. Сергеев, Иван Кириллович Токмаков, Петр Иванович Орлов, Виктор Никифорович Орлов, Иван Николаевич Юркин, Василий Никифорович Никифоров, Михаил Петрович Петров, Илья Ефимович Ефимов, Алексей Васильевич Рекеев, Михаил Васильевич Шевле, Григорий Тимофеевич Тимофеев, Алексей) Прокопьевич Милли и другие лица, имена которых будут указаны при издании словаря12. Очень много было записано мною в разное время со слов чуваш, с которыми я встречался в Казани. Печатание словаря было начато еще до войны, но в свет вышло только два выпуска на букву А, всего 320 стр. В настоящее время работа по печатанию его начата снова, по почину Наркомпроса Автономной Чувашской Республики, однако издание всего словаря, если судить по количеству материала, может быть закончено лишь в течение нескольких лет.
Материалы, послужившие для составления чувашского словаря, были, кроме того, использованы мною для изучения синтаксического строя чувашского языка. Первая часть «Опыта исследования чувашского синтаксиса» была напечатана мною в 1903-м, а вторая - в 1923 г. При этом детальное изучение синтаксических явлений дало мне возможность подметить ту важную роль, которую играет в этом языке, как и в других родственных наречиях, и психологический фактор, – обстоятельство, которому, насколько мне известно, <...> уделяли мало внимания. Кроме того, выяснилось, что синтаксис отдельных говоров представляет во многих отношениях существенные различия, подробное обследование и объяснение которых может быть выполнено лишь в более или менее отдаленном будущем. В последние годы, начиная с 1914-го, я стал работать в совершенно незатронутой туркологами и финнологами области, посвятив свои досуги изучению столь обильных подражательных элементов, заключающихся в языках Среднего Поволжья, т. е. а чувашском, казанско-татарском, черемисском (марийском), вотском и мордовском, причем мною привлекались для сравнения также и слова из других известных мне языков. Результаты этих новых занятий изложены мною в работе «Подражание в языках Среднего Поволжья», частью уже напечатанной в «Известиях Азербайджанского государственного университета». Эта работа уже отмечена как первый труд по тюркской мимологии ленинградским тюркологом Николаем Константиновичем Дмитриевым в его «Beitrage zur osmanischen Mimologie», принятых к напечатанию в W. Z. К. М., о чем он сообщает в своей монографической статье «Этимология слова...», напечатанной в «Докладах Академии Наук СССР» за сентябрь-октябрь 1926 г. В напечатанной до сих пор части моего труда сделана генетическая классификация подражаний и закончено рассмотрение генетических категорий мимем. Следующая часть, печатание которой отсрочено редакцией журнала на осень текущего года, заключает в себе исследование пятидесяти семи основных морфологических категорий мимем; каждая из этих категорий легко выражается определенной звуковой формулой, в которую укладывается ряд мимем, имеющих различное значение, не одинаково построенных в отношении расположения модифицирующих элементов. Конец работы будет посвящен семасиологии отдельных звуков в мимемах средневолжских языков. Состоя в период 1923-1926 гг. профессором Азербайджанского государственного университета, я занялся изучением наречия азери, а также принял участие в организационной работе по собиранию словаря тюркских говоров Азербайджана. Для последней цели мною была написана брошюра «Инструкция и программа для собирания материалов, необходимых для составления словаря тюркских говоров Азербайджана», а результатом изучения этих говоров явилась книга «Общий обзор народных тюркских говоров города Нухи», изданная обществом обследования и изучения Азербайджана в 1926 г. В настоящее время, по возвращении в Казань, я вернулся снова к своей основной работе – исследованиям в области чувашского языка, обработке словаря и преподаванию чувашского языка студентам-чувашам, прерванному в Симбирске. Последние слушали у меня в текущем году научный синтаксис чувашского языка причем им сообщались все результаты моих новых изысканий в области языка, не вошедшие в мои печатные труды. Часть времени уделялась попутно на выработку грамматической терминологии на чувашском языке, столь необходимой при преподавании языка в школах первой и, в особенности, второй ступени. Вся моя деятельность протекала в течение более тридцати лет в области народного просвещения и научной работы, преимущественно посвященной изучению языка, истории и духовной культуры чувашской народности. На службу по ведомству народного образования я поступил 1 декабря 1895 г. и с тех пор состоял на ней без перерыва. До 1900 г. был учителем Казанской центральной крещено-татарской школы, а с этого года – преподавателем Казанской учительской семинарии, где оставался на службе до 1918 г., когда это учебное заведение было упразднено. В 1927 г. приглашен преподавателем татарского и чувашского языков в Северо-Восточный археологический и этнографический институт, где был избран постановлением Совета от 5 сентября 1919 г. по конкурсу профессором по кафедре тюркских (турецких) наречий… В тяжелые годы перешел на службу в Симбирск (Ульяновск), где состоял профессором Чувашского института народного образования до самого упразднения этого учреждения (в 1923 г.), а оттуда был приглашен профессором туркологии в Азербайджанский государственный университет. Советом этого университета (в заседании от 3-го февраля 1925 г.) мне присуждено звание доктора туркологии honoris causa по представлению восточного факультета, согласно письменным отзывам о моей научной деятельности ленинградских туркологов, а также и печатным, заключающимся в трудах Б. Мункачи, Рамстедта, Готье, Ю. Мессароша, Ю. Вихмана, М. Рясянена и др.14 В настоящее время я состою профессором туркологии и чувашского языка в Казанском восточно-педагогическом институте. Имею семью, состоящую из восьми (8) человек детей и жены. Вся семья существует исключительно на мой заработок, так как дети (некоторые из них еще не вышли из младенческого возраста) или учатся в учебных заведениях или еще не начали посещать школу.
В последнее время (около пяти или шести лет) я страдаю болезнью сердца и аорты, вследствие чего работаю с значительным трудом. Профессор Н. Ашмарин Казань, 27 апреля 1927 г. Примечания: 1День рождения Н. И. Ашмарина на основании разных документов трактуется разноречиво: одни исследователи указывают, что он родился 29 августа 1870 года (по новому стилю – 10 сентября), другие – 22 сентября (по новому стилю – 4 октября), третьи – 5 октября. Мы склонны считать, что более убедительным является утверждение Н. П. Петрова, что Н. И. Ашмарин родился 22 сентября (4 октября) 1870 года. См. его статью «К вопросу о дате рождения Н. И. Ашмарина // сб. «Н. И. Ашмарин – основоположник чувашского языкознания, Ч., ЧНИИ, 1971, с. 255. 2«Первые чувашские слова и фразы я узнал от своей бабушки по матери, которая относилась очень сочувственно к чувашам. Некоторыми чертами своей личности она оставила на моем нравственном облике неизгладимые следы», – писал Н. И. Ашмарин в примечании к публикуемому документу. 3Добролюбов Александр Иванович – ученик Н. И. Золотницкого, автор учебника по чувашскому языку. 4Золотницкий Николай Иванович (1829–1880) – тюрколог, инспектор чувашских школ Казанского учебного округа, приверженец первоначального обучения детей на родном языке, автор первого чувашского букваря, написанного русским алфавитом. 5Ильминский Николай Иванович (1822–1891) – видный ученый-ориенталист, профессор Казанского университета и духовной академии, член-корреспондент Академии наук, директор Казанской инородческой учительской семинарии. 6Юркин Иван Николаевич (1863–1943) – чувашский писатель-этнограф, собиратель устно-поэтического народного творчества. 7Никифоров Федор Никифорович (1862–1911) – учитель-этнограф, выпускник Симбирской центральной чувашской школы, автор брошюры «Сиюхинские чуваши». 8Катанов Николай Федорович (1862–1922) – тюрколог, профессор Казанского университета, автор работы «Чувашские слова в болгарских и татарских памятниках». 9Мункачи Вернат (1860–1937) – крупный специалист по финно-угровистике, тюркологии и иранистике, исследователь фонетической системы чувашского языка. 10Березин Илья Николаевич (1818–1896), тюрколог-иранист, профессор Казанского университета, автор трудов по истории филологии, языкознанию, археологии стран Востока. 11Миккола И. – финнолог. Смысл болгарских заимствований искал в тюркских наречиях, в частности, в чувашском языке. 12Васильев Петр Васильевич – священник, воспитанник и преподаватель Симбирской центральной чувашской школы. Орлов Петр Иванович (1880–1959) – учитель-этнограф, сотрудник газет «Хыпар» («Вести»), «Чухăансен сасси» (Голос бедноты). Орлов Виктор Никифорович (1873–1922) – учитель-этнограф, выпускник Симбирской чувашской учительской школы, один из организаторов Чувашского национального музея. Никифоров Василий Никифорович (1864–1942) – священник и законоучитель, преподаватель Симбирской центральной чувашской школы, переводчик учебников на чувашский язык. Петров Михаил Петрович (1877–1938) – выпускник Симбирской чувашской учительской школы и духовной академии, настоятель церкви Симбирской чувашской учительской школы, автор сочинения «Симбирская чувашская учительская школа (ее история и деятели по просвещению чуваш»). Ефимов (Тхти) Илья Ефимович (1889–1938) – чувашский поэт-сатирик, преподаватель Центрального чувашского педтехникума, инспектор национальных школ Наркомпроса РСФСР. Рекеев Алексей Васильевич (1848–1932) – первый ученик Симбирской чувашской учительской школы. Принимал активное участие в создании новой чувашской письменности, первых букварей и учебников. Свой архив и библиотеку передал Чувашскому национальному музею. Шевле Михаил Васильевич (1887–1954) – председатель Чувашского представительства при Наркомнаце, затем при Президиуме ВЦИК Тимофеев Григорий Тимофеевич (1878–1937) – учитель, писатель-этнограф, автор рукописного альбома «Тăхăрьял» (Девять деревень). Прокопьев (Милли) Алексей Прокопьевич (1894–1942) – журналист, редактор газеты «Чухăнсен сасси» (Голос бедноты), один из создателей Союза журналистов Чувашии, автор сборника «Революци юррисем» (Песни революции). 13Дмитриев Николай Константинович (1898–1954) – крупный тюрколог, исследователь чувашской лексики, редактор большого русско-чувашского словаря. Готье Р. – французский тюрколог. Рамстедт Густав Ион (1873–1950) – профессор Хельсинкского университета, основатель сравнительно-исторического метода в изучении алтайских языков. Мессарош Юлий (1883–1957) – венгерский ученый-этнограф. В своих исследованиях широко пользовался чувашскими текстами. Члены казанской секции Союза чувашских пролетарских писателей «Канаш» с профессором Н. И. Ашмариным и председателем Совнацмена при Наркомпросе Татарии Н. П. Перовым. Фото 1928 г. Слева направо, первый ряд (полулежат] – студенты Ф. Петров и Ф. Меценатов; второй ряд (сидят): Н. И. Полоруссов-Шелеби, поэт; Дмитрий Данилович Данилов – студент Восточно-педагогического института, председатель секции, впоследствии известный критик, журналист, государственный деятель, заслуженный деятель искусств Чувашии; Г. И. Комиссаров – доцент ВПИ; Н. И. Ашмарин; Н. П. Перов; студенты С. Герасимов, И. С. Аверкиев; третий ряд (стоят): студенты казанских вузов Ефимов, Харитонов, А. Ухливан, П. П. Петров, Ефейкин, Д. Тарасов (Угик) Публикацию подготовил научный сотрудник ЦГА ЧР Ф. Федотов Ашмарин Н. И. Мое жизнеописание / Н.И. Ашмарин ; Подгот. к печати Ф. Федоров
Добавлено (27.11.2011, 06:21) --------------------------------------------- Н.И. Ашмарин создал целый ряд крупнейших работ по чувашскому языкознанию. Огромной заслугой перед чувашским народом стало создание им выдающегося по значению труда — «Словаря чувашского языка» из 17 томов. Над ним он работал свыше 30 лет. В словарь включено более 40 тысяч слов. Словарь Ашмарина является не только сокровищницей чувашского языка, но и своеобразным этнографическим материалом, где часто раскрываются сюжеты и детали явления, обозначаемые данным термином.
По оценкам крупнейших языковедов России, этот всемирно известный 17-томный «Словарь чувашского языка» стал не только «выдающимся явлением в области громадной словарной работы» (Н.Н.Поппе), «классическим трудом» (В.В.Бартольд), но и подлинной энциклопедией материальной и духовной культуры чувашского народа. Из этой неиссякаемой сокровищницы чувашские писатели, гуманитарии-исследователи до сих пор черпают редкие, диалектные, архаичные слова, их толкования, собственные имена, описания обрядов и т.д. «Скажу без преувеличения, что иногда десятки лиц бывали опрошены мною по поводу единого лишь чувашского слова», - вспоминал Н.И.Ашмарин. «Чувашский народ может считать себя счастливым, что имеет такой ценный «Словарь чувашского языка», - писал член-корреспондент АН СССР С.Е.Малов в 1940 году.
Будучи самобытным лингвистом-тюркологом Ашмарин пользовался большим уважением среди коллег. Его имя стояло в одном ряду со многими корифеями отечественного востоковедения. Как чувашевед он имел широкую международную известность. Крупнейшему финскому языковеду и основоположнику алтайского языкознания Г.Й.Рамстедту достаточно было сказать: «Так говорит выдающийся исследователь и знаток чувашского языка Ашмарин...» (So sagt der ausgezeichnete Erforscher und Kenner des Tschuwassischen Aschmarin), как все становилось ясным. Авторитет ученого-тюрколога был непререкаем.
Создатель уникального «Словаря чувашского языка» мог бы и дальше продолжать свои исследования, если бы не унизительные материальные условия и лишения, в которых пребывали он и его многодетная семья в 20-30-е годы. Только удивительная преданность своей работе и высокие устремления помогали ему преодолевать все невзгоды. С его научным наследием все складывалось тоже непросто. «Словарь чувашского языка» в советское время из-за цензурных и идеологических требований был значительно сокращен в объеме и подвергся правке. Научные труды ученого стали раритетными, и только в 1958 году Совет Министров Чувашской АССР принял постановление об издании сочинений выдающегося языковеда в трех томах. О таком же решении объявила и научная конференция во время празднования 100-летия со дня рождения Н.И.Ашмарина в 1970 году. Однако эти благие пожелания остались только на бумаге. Переиздание 17 томного «Словаря чувашского языка» удалось осуществить только в 1994-2000 гг. Н.И. Ашмарин был крупнейшим ученым-тюркологом с мировым именем, знавшим 65 языков. Его несколько раз приглашали в зарубежные страны, обещая всевозможные блага и престижную работу. Он всякий раз отказывался, говоря, что у него есть Родина, которой он должен служить, как бы ни было трудно...
Николай Иванович Ашмарин скончался от сыпного тифа 26 августа 1933 года в Казани в полной нищете. Материал подготовлен Fran
Главная 
*-* Ылтнпи... *-*
